Часы без стрелок - Страница 40

Шерман отправился на кухню и приготовил питье, положив туда совсем мало льда. Кто он им, чтобы его держали на посылках? И как этому Джестеру с его лицом, похожим на фигу, удается играть настоящие немецкие лидер, да еще прямо с листа?

Он не жалел сил для судьи. В тот день, когда умер Большой Мальчик, он даже приготовил ужин и подал на стол, хотя сам он, конечно, не стал есть своей стряпни. Он не пожелал ужинать не только на кухне, но даже и в библиотеке. Он нашел им кухарку. Он привел Сандрильону Муллинс, чтобы она могла помочь по дому в отсутствие Верили. А судья в это время рассказывал своему Другу Мелону:

— Этот парень чистое сокровище, дар небес. Пишет за меня письма, читает вслух, не говоря уже о том, что он делает уколы и следит, чтобы я не нарушал диеты.

Лицо Мелона выразило недоверие:

— А где вы отыскали это сокровище?

— Мне не пришлось его искать. Он сыграл громадную роль в моей жизни еще до того, как родился.

Мелон сделал вид, что пропустил мимо ушей это загадочное заявление. Неужели курносый, голубоглазый негр — незаконный сын судьи? Это кажется невероятным, но чего на свете не бывает?

— Разве не его нашли в одной из церквей для цветных?

— Его.

— А какую роль это может играть в вашей жизни?

— Не только в моей, но и в жизни моего родного, единокровного сына.

Мелон попытался представить себе, что у Джонни Клэйна был роман с негритянкой. Светловолосый, добродетельный Джонни Клэйн, с которым он столько раз ходил на охоту в Серено? Нет, это невероятно, однако опять же, чего не бывает на свете?

Судья будто читал в его мыслях. Здоровой рукой он так крепко сжал набалдашник, что пальцы его посинели.

— Если вы можете хоть на минуту подумать, что мой Джонни стал бы спать с черномазыми девками и вообще был способен на безнравственные поступки… — У судьи от ярости перехватило горло.

— Да я ничего подобного и не думал! — успокоил его Мелон. — Вы напустили такую таинственность…

— Да, это тайна. Но дело настолько скверное, что даже такой старый болтун, как я, не станет о нем говорить.

Мелон понимал, что ему до смерти хочется поговорить, но как раз в эту минуту Шерман Пью со стуком поставил на стол стаканы с джином. Когда он снова выбежал из комнаты, судья продолжал:

— Тем не менее теперь этот мальчик для меня, старика, просто находка. Пишет за меня письма — а почерк у него, как у ангела, делает инъекции, следит, чтобы я не нарушал диету, и после обеда читает мне вслух.

Мелон не стал напоминать, что сегодня мальчик отказался читать и старому судье самому пришлось дочитывать Лонгфелло.

— С каким чувством Шерман читает Диккенса! Иногда я просто плачу.

— А сам он когда-нибудь плачет?

— Нет, но в смешных местах он улыбается.

Мелон был заинтригован; он надеялся, что судья приоткроет хоть краешек таинственной истории, на которую намекал, но тот отделался только еще более загадочными словами:

— Что ж, это лишний раз доказывает, что «из шипов опасности мы срываем цветок безопасности».

— Но в чем же все-таки дело, сударь? Неужели вы были в опасности?

— Ну, не совсем… это просто цитата из нашего Барда. Но после смерти моей незабвенной жены я так страдал от одиночества…

Мелон не только был заинтригован, он вдруг встревожился.

— От одиночества? У вас же есть внук, вы самый почитаемый человек в Милане!..

— Вы можете быть самым почитаемым человеком в городе и даже в целом штате и все же чувствовать себя одиноким. И, видит бог, быть одиноким!

— А ваш внук, вы же в нем души не чаете!

— Молодые люди — эгоисты, такова их природа. Я этот народ знаю насквозь. У Джестера одна беда… юность. Я очень хорошо разбираюсь в молодых людях — все они эгоисты, эгоисты, и только!

Мелону было приятно, что Джестера порицают, однако у него хватило ума не поддержать разговора.

— И давно у вас этот молодой негр?

— Около двух месяцев.

— За такое короткое время он здорово прижился у вас в доме… довольно уютно устроился, можно сказать.

— Да, Шерману, слава богу, здесь нравится. И хотя он тоже мальчик, как и мой внук, с ним у нас совсем другие отношения.

Мелон был рад это слышать, но снова из деликатности промолчал. Зная капризный характер судьи, приступы внезапного восторга и столь же внезапного разочарования, он спрашивал себя, долго ли продлится его последнее увлечение?

— Чистое золото! — с восхищением повторял судья. — Сокровище!..

А сокровище в это время читало киножурнал и попивало джин с настойкой и щедрой порцией льда. Шерман был один в кухне — старуха Верили убирала наверху. И хотя он всласть потешил свое воображение — тут была прекрасная статья об одной из его любимых кинозвезд, — он был очень, очень зол. И не только потому, что этот назойливый тип, Мелон, испортил ему лучшее время дня. Вот уже три месяца, как он жил в напряженном ожидании, которое мало-помалу перешло в страх. Почему мадам Андерсон не ответила ему на письмо? Если он неправильно указал адрес, письмо могли переадресовать: мать его слишком знаменита, чтобы ее не найти. Когда собака Джестера Тайдж сунула нос в дверь, Шерман пнул ее ногой.

Сверху спустилась Верили и увидела, что Шерман читает журнал и пьет джин с хинной настойкой. Ей очень хотелось сделать ему замечание, но, взглянув в его горящие злобой глаза, она только проворчала:

— В мои молодые годы я никогда не рассиживалась с книжкой и не пила спиртного.

— Ты, наверно, родилась рабыней, старуха.

— Нет, я рабыней не была, а вот дед мой был.